Шпион из Калькутты. Амалия и генералиссимус - Страница 91

Кружок наш начал распадаться, и я увела Бока в темноту аллеи, мимо групп беседовавших людей, якобы эскортируя его к буфету.

— Господин Бок, — говорила я, одновременно пытаясь справиться со своими мыслями, — позвольте вас спросить кое о чем. Вы можете догадаться, что у меня в моем городе есть друзья из… дайте уж я прямо скажу, секретных сообществ.

— Если вы помогаете жертвам опиума, то, конечно, это так, — без малейших эмоций заметил он. — У вас тогда общий враг.

— Так вот, я никогда их не спрашивала — а сообщества на стороне коммунистов или Гоминьдана?

Бок молчал почти целую минуту, потом остановился так, чтобы я не видела его лицо в свете факелов.

— Секретные сообщества коммунистов не любят, — сказал он наконец. — Они любят Гоминьдан. Который, как вы знаете, и родился здесь, в этих краях, как секретное сообщество. А потом уже начал обновление Китая.

— И сегодня он здесь все-таки есть?

Кажется, Бок улыбался.

— Госпожа де Соза, здесь есть даже свежие устрицы в ресторане «Ритц» на Петалин-стрит, дом двести двенадцать. Почему же где-то не быть и Гоминьдану, пусть официально его и нет? Он может, например, собирать деньги на поддержку перемен в Китае. Гоминьдан в колонии не ведет преступную работу, не убивает, а ведет пропаганду лояльности китайцев к Китаю. И только.

— Я хорошо понимаю вас, господин Бок, — сказала я очень медленно.

— Я знаю, что вы это понимаете. Поэтому и говорю, — произнес он. — Но я не сказал вам ничего нового. Посмотрите у себя в городе, как 10 октября все китайские улицы расцветают красным, и какой бизнес делают накануне импортеры праздничных ламп и хлопушек. И синих гоминьдановских флагов. И какие песни поют круглый год в китайских школах, особенно тех, где учителя из Китая. Для этого не нужно нарушать закон и иметь здесь отделения Гоминьдана. Вас что-то беспокоит, госпожа де Соза? Вам не надо беспокоиться. Вы в безопасности.

Я подняла голову, всматриваясь в его невидимое в темноте лицо, и кивнула.

Он ушел, пригласив меня жестом к столам, где дрожали огоньки свечек.

Мне было о чем беспокоиться. И это что-то было написано на лице Элистера, который шел ко мне через толпу.

— В китайских кварталах какой-то погром, Амалия, — сказал он. — И все усиливается. У нас неприятности? Или это нас не касается?

— У нас неприятности, — повторила я. — Длинный человек от Чан Кайши, то есть из Гоминьдана. Китайские кварталы. Он попросил разрешения у Эмерсона походить по китайским кварталам. Он, значит, теперь не один, на него работают сотни человек. Стоило только зайти в неофициальную местную организацию Гоминьдана, и…

Я еще не понимала, причем и зачем тут погромы и драки на Петалин-стрит. Но, в общем, было ясно, что думать следовало быстрее — вчера, позавчера, раньше.

Потому что все китайские кварталы и секретные общества уже давно — день, два, три — разыскивают моего поэта.

ПРИНОСЯЩИЙ ПОЛЕТ

Домой нас подвозил Бок на фомадной «лагонде». Он сам сидел за рулем и наслаждался этим. И явно сожалел, что от его дома, на углу Ампанг-роуд, до нашего Стоунера — каких-то несколько минут.

А дома я сразу поняла, что все не так.

Охранника на воротах не было. Не было Онга и А-Нин, из гаража исчез древний «форд», и мой «роуял энфилд» выглядел там одиноко и сиротливо в свете голой электрической лампочки. Только в комнатке повара Чунга горел свет и угадывалось какое-то движение.

Я замерла в неподвижности. Итак, Онга, не последнего громилы секретных сообществ, здесь нет. И не будет в тот момент, когда… Конечно, ему тут лучше в этот момент не показываться, чтобы не оправдываться потом перед Ричардом.

Элистер молча наблюдал за мной. Он не волновался. Ему просто было интересно.

Звонок в штаб-квартиру полиции занял несколько минут, я уже была готова говорить с кем угодно, но нашелся тот, кто нужно — Эмерсон. Дорогая госпожа де Соза, сказал он, я вас уверяю, что завтра к полудню, когда подойдет подкрепление, мы восстановим полный контроль над всем городом. У нас тут уже немало добровольцев, основные силы полиции контролируют мост. Но если за вами надо послать команду, то найдем способ, придумаем, только скажите. Извините, если обеспокою вас этим вопросом — но… господин Макларен? Вы ведь знаете, где он?

Он со мной, сказала я, и не надо извиняться, а еще не надо присылать сюда команду — здесь… тут я секунду подумала… здесь очень тихо.

Я положила трубку и замерла над аппаратом.

— Любопытства ради, — сказал Элистер, — а почему не надо присылать команду? Я же вижу по твоему лицу, что здесь все настолько тихо, что…

— Потому, — сказала я в отчаянии, — что надо кое-что сделать так, чтобы никто, и особенно Эмерсон, об этом не знал. А именно, быстро выбраться отсюда, и прихватить кое-кого еще. А некоторые люди этому очень хотят помешать.

— Чтобы никто, и особенно полиция, не знал? Как это знакомо. Ну, хорошо, Амалия. Будем выбираться сами.

Я продолжала стоять у телефона. Наконец, я поняла, в чем смысл происходящего. Город перерезан пополам — полиция удерживает мост, но дальше пройти не может и не пытается до подхода подкреплений. еще она наверняка держит вокзал, чтобы это подкрепление могло туда прибыть, и административные здания, в общем, все, что на той стороне речки. На противоположной — китайские кварталы, где шли или идут до сих пор настоящие побоища, Ампанг и все прочее. Мы с Элистером в другой половине города, неправильной. Ну, или на его окраине. Обольщаться, что меня эта ситуация не касается, не стоит. Как раз меня, и только меня, она и касается — из-за меня и была подстроена. Меня саму еще, может быть, и не будут трогать, как намекал только что Бок, и — возможно — не тронут Элистера. А вот поэта не выпустят из города живым, притом что все участники погромов в китайских кварталах понятия не имеют, что и почему происходит. Это знает человек десять-двадцать, во главе с длинным китайцем. Который сам сейчас сидит, возможно, уже в полиции и вежливо улыбается.